Виктор Тихонов: 95 лет со дня рождения легендарного тренера

Виктор Васильевич Тихонов, ушедший из жизни более десяти лет назад, оставил после себя богатое наследие, которое потомки до сих пор осмысливают. Его вклад в развитие отечественного хоккея и сама его личность – одновременно цельная и полная противоречий – продолжают вызывать дискуссии.

Споры о Тихонове, как правило, не бывают долгими, часто скатываясь к крайностям, где преобладают оценки по принципу “или – или”. Однако, применительно к фигуре такого масштаба, резкие, черно-белые суждения неуместны. Тренер Тихонов, несмотря на всю свою внешнюю закрытость, был предельно открыт в своем профессиональном облике. Он представал перед нами единым в своем величии, максимализме и даже фанатизме. Личность Тихонова-человека была сложной, претерпевавшей небольшие изменения по мере того, как менялся мир вокруг него.

Мальчик с Малой Сухаревской пережил войну в довольно сознательном возрасте. Рано потерял отца, Василия Прохоровича, который погиб под Сталинградом. Отец работал на оборонном заводе и имел бронь, но добровольно ушел в ополчение. Виктор Васильевич на себе испытал голод и холод; однажды их с матерью спасло от голодной смерти мешок картошки, который мать выменяла в Подмосковье на оставшиеся вещи. Чтобы помочь семье, после четвертого класса он пошел работать учеником автослесаря. Доучивался уже после войны. Именно это раннее начало трудовой биографии во многом сформировало его отношение к жизни и работе. Память о тех временах оставалась с ним навсегда: если 9 мая Тихонов оказывался в Москве, он обязательно шел к Большому театру, где встречались фронтовики, и обнимался с однополчанами отца, которые хорошо помнили Василия Прохоровича. Этот важный штрих, как и многое другое из личной жизни, Тихонов не афишировал.

Однажды известный хоккеист, отвечая на мой прямой вопрос о Тихонове, сказал: «Как тренера – ценю и уважаю, как человека – не переношу». И это не сведешь просто к “такое было время”. Возьмем, к примеру, Анатолий Владимирович Тарасов – тоже диктатор на площадке. Но мало кто из его подопечных вспоминал о нем плохо, ценя в “прародителе” отечественного хоккея именно человеческий подход. “Тарасов не ломал личность”, – говорили многие. Конечно, оценки могут различаться, но факт остается фактом: в своих мемуарных книгах Тарасов находил добрые, иногда даже восхищенные слова для всех звезд, даже тех, с кем у него были натянутые отношения или полное отсутствие контакта.

С Виктором Тихоновым такого “преображения” не произошло, хотя со временем он пожал руку почти всем, с кем был в ссоре. Впрочем, “ссора” – слово не совсем точное. Находясь в силе, Тихонов не ссорился, он просто “вычеркивал” человека, если тот совершал нечто, что, по мнению Виктора Васильевича, противоречило его принципам. Попасть в немилость к Тихонову чаще всего означало расстаться с командой. Это очень быстро поняли все игроки ЦСКА, попавшие под его начало. Дело было не только в изнурительных тренировках, таких как легендарный “Сантьяго” (16 отрезков по 400 метров с короткими паузами, которые даже преданный Тихонову Алексей Касатонов называл пыткой), но и в самом отношении. Тихонов пришел не просто “наводить порядок”; он пришел с осознанием миссии – вернуть базовый клуб сборной и саму сборную на высшие позиции и удерживать их максимально долго.

Его приход в сборную и ЦСКА в 1977 году тесно связан с Тарасовым. Мэтр был еще полон сил и, вероятно, надеялся, что после не самых однозначных результатов под руководством Боброва и Кулагина, сборную снова доверят ему. Тихонова, которого Тарасов невысоко ценил как игрока и скептически оценивал как тренера, мэтр поначалу не считал конкурентом. Однако, придя в ЦСКА, Тихонов констатировал, что в команде “после Тарасова” отсутствовала не только “железная”, но даже элементарная дисциплина по меркам современного спорта. К ворчанию Тарасова в высоких кабинетах Тихонов относился с иронией – за его спиной была такая поддержка, о которой мэтр мог только мечтать.

Лидеры ЦСКА поначалу не воспринимали нового главного тренера всерьез. Для них он был всего лишь бывший средний игрок, а затем помощник Аркадия Чернышева, который “что-то пытался сделать” в Риге. Это “что-то” на самом деле было весьма революционным: переход на четыре звена и интенсивный, почти “тотальный” хоккей, позволивший рижскому “Динамо” с довольно скромным составом подняться из второй лиги до четвертого места в высшем дивизионе. Но ЦСКА Константина Локтева, хоть и “недисциплинированный”, как правило, обыгрывал “бегунков” Тихонова за счет мастерства, за редким исключением. Однако будущее было за Тихоновым, и оно наступило, когда Константину Борисовичу Локтеву объявили об отставке прямо перед чемпионским (!) банкетом.

Именно этический момент заставил Виктора Тихонова не сразу дать согласие на предложение, сделанное в высоком кабинете председателя КГБ СССР Юрия Андропова. Второй вызов отказа уже не предполагал, хотя Тихонов прекрасно понимал, что его ждет. Андропов не обещал своему ставленнику легкой жизни, но все знали, с чьей “легкой руки” главный пост в советском хоккее достался специалисту жесткому, требовательному и даже фанатичному. Попытки бунта были подавлены им сразу и бесповоротно, начиная с неудачного выступления Владимира Петрова на собрании во время первого для Тихонова чемпионата мира в Праге.

На тот чемпионат Тихонов не взял ни одного игрока из “Спартака”. Он возрождал “базовость” ЦСКА, получив на это полный карт-бланш. Он считал, что его миссия оправдывает любые методы, независимо от того, нравятся они кому-то или нет.

Любопытно, что в юности именно армейский клуб дважды отказал Вите Тихонову. Впервые это произошло после войны, когда способный футболист не прошел в основу юношеской команды ЦДКА. Пробиваться наверх Тихонову пришлось через “Буревестник”, где он стал капитаном, а в 1948 году, выступая за юниорскую сборную Москвы, выиграл Кубок СССР. Он играл и в русский хоккей (бенди), и первыми из грандов его приметили динамовцы. Но их опередили “летчики” Василия Сталина. По легенде, когда Витю Тихонова привезли прямо из его коммуналки на “смотрины” к хозяину ВВС, тот ограничился тремя словами: “Хороший молодой человек”, что и решило судьбу игрока. Здесь Тихонов тоже начинал с футбола, а в канадский хоккей его пригласил не кто иной, как Всеволод Бобров, уже после трагической гибели основного состава в авиакатастрофе 7 января 1950 года.

Как защитник, худощавый Витя Тихонов не обладал внушительной комплекцией, но брал свое упорным трудом, настойчивостью, отличным позиционным чутьем и быстрым освоением хоккейных премудростей. Звездой он не стал, но три чемпионских титула с ВВС заслужил. В 1953 году, после расформирования ВВС и объединения с ЦДСА, старший тренер армейцев оставил Виктора Тихонова “за бортом”. Этим тренером был Анатолий Тарасов. Молодого защитника “подобрал” Аркадий Чернышев, в команде которого Виктор Тихонов стал чемпионом страны в четвертый раз подряд и еще почти десять лет верой и правдой служил бело-голубому флагу “Динамо”.

Вот такой многогранный расклад сложился к концу 1970-х, в результате которого Виктор Тихонов, преодолев множество препятствий, как минимум на полтора десятилетия стал главным человеком в советском хоккее.

Снимков, на которых Тихонов улыбается, немного, их можно пересчитать по пальцам. Профессия тренера сама по себе не располагает к безмятежности, но по строгости и выправке он мог дать фору любому. И в этом он был максималистом, причем совершенно естественным – он просто так себя ощущал. Произвести впечатление – это не про Тихонова; он предпочитал делать дело, держать максимальный уровень и ради этого не щадил никого, включая себя. Отсюда его величие и все его противоречия, подлинные и мнимые ошибки, лишь подчеркивающие значимость и неоднозначность личности Виктора Васильевича Тихонова – человека, который трижды приводил сборную СССР к олимпийскому золоту, восемь раз – к победам на чемпионатах мира, а команду ЦСКА – к 12 (!) подряд победам в чемпионатах страны. О 30 килограммах медалей он говорил совершенно серьезно.

Нравится это кому-то или нет, но конец 1970-х и 1980-е годы в хоккее, и не только в отечественном, стали эпохой Тихонова. Курс руководства страны совпал с его убеждениями и амбициями. Свою миссию он видел в том, чтобы его хоккей всегда и во всем был лучшим. Отсутствие внешней харизмы, отличавшее Тихонова от великих предшественников, компенсировалось невероятной работоспособностью, дотошностью и стремлением во что бы то ни стало достичь совершенства. Отсюда жесткость его методов и требований: он “верял гармонию алгеброй”, резал по живому, расставаясь с именитыми ветеранами, держал подопечных в жестких рамках и постоянном напряжении, не давал поднять голову конкурентам, “выжимая все соки” из других команд (“провинции”). Для него фактически существовали только две команды – ЦСКА и сборная страны. Обе они прославляли страну и двигали мировой хоккей вперед, но для внутреннего развития цена оказалась чрезмерно высокой. Тихонов, однако, знал, во имя чего он это делает. Советская система оценила его титанические усилия, но важно понимать, что оценила их и страна, готовая простить многое за счастье быть лучшей на планете не только в космосе, но и на хоккейной площадке.

Конечно, он тоже проигрывал, и проигрывал громко – американское “чудо на льду” на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде в 1980 году стало одним из знаковых спортивных событий столетия. Но были и эпические победы: Кубок вызова 1979 года, Кубок Канады 1981 года (тот самый, без оставленного в Москве и погибшего в автокатастрофе Валерия Харламова). В целом, по соотношению побед и поражений, почти полтора десятилетия Виктору Тихонову в мире не было равных. Есть факты, которые кажутся невероятными: после Лейк-Плэсида национальная сборная за следующие четыре сезона не проиграла не то что ни одного матча – ни одного периода! Тихоновский ЦСКА мог за весь чемпионат потерять всего два очка, как это случилось в сезоне 1983-1984. Монополия, конечно, не ведет к прогрессу, и ее оборотная сторона предвещала большие потрясения. Но сборная показывала хоккей будущего, особенно в эталонном исполнении пятерки Фетисова-Ларионова, и ради такого великолепия можно было закрыть глаза на “мелочи”.

Эта пятерка, с феноменальным уровнем понимания игры, интенсивностью движения и мысли, стала высшим достижением Тихонова-тренера, самым совершенным его творением, главной его гордостью. А затем, на рубеже 1990-х, она стала и его главной болью. Против него как человека системы восстали лидеры, жаждавшие другого отношения. Этот конфликт отражал драму, происходившую со страной – обретение свободы, которая, как ни крути, требовала жертв. “Подневольные” рвались за границы, а для Тихонова “уехать” означало если не “сбежать” (как это сделали молодые Александр Могильный и Сергей Федоров), то все равно “предать”. Пройдет много времени, прежде чем былые противоречия покажутся главным участникам конфликта не такими уж важными. Но осадок останется.

На исходе “нулевых” в одном интервью Виктор Васильевич обронил фразу, что любить игроков “совсем не обязательно”. Эти слова можно считать вырванными из контекста и не принимать всерьез, но, пожалуй, в них есть зерно его характера. И платили ему часто той же монетой.

Тихонов еще героически возьмет последнее олимпийское золото в Альбервилле-1992 – без многих своих лучших воспитанников, с командой, выступавшей под флагом СНГ. Эта победа исчерпает инерцию удачи. Первый безмедальный чемпионат мира обозначит границу безвозвратно уходящей эпохи, а первая безмедальная Олимпиада 1994 года в Лиллехаммере подведет черту. Через пару лет разлад в ЦСКА оставит ему лишь возможность оставаться в профессии, но без прежних привилегий. Общественность, не забывшая обид и уставшая от “тихоновского диктата”, вынесет беспощадный вердикт: “Ну, и где теперь великий тренер Тихонов?”, а он будет работать наперекор всему. В совершенно других реалиях, решая задачи, казалось бы, недостойные тренера такого масштаба, но не теряя надежды, вызывая даже у недоброжелателей нечто вроде сочувствия.

Он еще ненадолго возглавит сборную России и пройдет через унижение чемпионатом мира в Остраве-2004 – картина завершающей провальный турнир пресс-конференции до сих пор стоит перед глазами. Но именно оттуда, с самого “дна”, начнется новый подъем отечественного хоккея. Осуществлять его будут другие люди, в том числе, и прежде всего, его бывшие подопечные, а значит – ученики. Каждый из них будет в разной степени благодарен ему за трудную науку. А Тихонов, занимая почетные должности и радея за ЦСКА, продолжит жить игрой по-прежнему – словно ничего не изменилось.

Он похоронит сына после его трагической гибели. Поздравит внука, ставшего лучшим нападающим победного для России чемпионата мира 2014 года в Минске. Успеет увидеть ЦСКА на первой строчке турнирной таблицы.

И уйдет в ноябре 2014 года, в бесснежное предзимье, оставив наследие, которое выходит далеко за рамки давно ушедшей эпохи. Конечно, его эпохи.

Досье