Виктор Кузькин: Жизнь, посвященная хоккею

Виктор Кузькин словно и не собирался стареть – и возраст, казалось, не имел над ним власти. Не игнорировал его полностью, конечно, но относился к нему с легким пренебрежением, что ему удавалось удивительно легко. В свои годы он оставался в превосходной физической форме, способный дать фору многим молодым ветеранам. До самого конца он выходил на лед, великолепно плавал, увлекался теннисом, сохраняя неугасимый азарт. Осторожные намеки на необходимость вести себя “по возрасту” он, скорее всего, просто не слышал. Было очевидно: менять свой привычный образ жизни он не намерен. Так случилось и в тот роковой июньский день в Сочи. После энергичной игры в теннис на жаре, он отправился заниматься любимым дайвингом. Сердце не выдержало резкого перепада температур. Уход был столь же стремителен, как и его яркая жизнь. Красивая жизнь, легкая смерть – возможно, это могло стать хоть небольшим утешением для тех, кто его помнил и любил.

Вечный спортсмен

Виктор Григорьевич Кузькин, один из самых титулованных игроков в истории отечественного хоккея, даже в почтенном возрасте не просто выходил на лед, а демонстрировал мастерство, превосходящее многих более молодых ветеранов. Глядя на него в выставочных матчах, можно было без архивов представить, каким он был в лучшие годы своей карьеры. Эти “матчи легенд” в нулевых уже не были столь зрелищными, ведь настоящих легенд на льду оставалось немного. Но Кузькин был исключением, его игра завораживала. Его катание – безупречное, редкое для современных защитников. Шайбу он контролировал виртуозно, пасы отдавал точно в клюшку, поле видел целиком. Все, как прежде, только в замедленной съемке. Ведь когда он был на пике формы, к его шикарному катанию добавлялся еще один фирменный элемент – невероятная скорость.

Путь к вершинам

На первый взгляд могло показаться, что Кузькин всегда был таким, но это далеко не так. В отличие от его выдающегося современника Владислава Третьяка, который с юности прочно занял место в воротах (имея, как и Кузькин, 13 чемпионских титулов СССР), путь Виктора к вершинам был куда более сложным и извилистым. Это касается как начала его карьеры, так и первых лет в ЦСКА, и непростого становления в сборной. Были и резкие смены статуса – от капитана до отстраненного игрока, и выход на лед с легендами в Монреале, и многое другое. Его тренерская карьера, несмотря на множество титулов, тоже не обошлась без драматичных моментов. Он не был баловнем судьбы, но никогда не терял оптимизма и всегда смотрел только вперед.

Детство и истоки

Поколение, чье детство выпало на суровые военные годы, выросло, зная истинную цену миру, жадным до жизни во всех ее проявлениях, азартным и удивительно универсальным в спорте. Витя Кузькин рос, следуя за старшими друзьями, разделяя с ними все их увлечения – не только спортивные. Были и занятия в драмкружке, и выступления в детском духовом оркестре, где самым младшим, вроде него, доставались самые незамысловатые партии. Но это не умаляло восторга от совместных выступлений, будь то концерт или прохождение перед трибунами на Первомайской демонстрации. Чувство коллективизма формировалось не только на стадионах, оно впитывалось с самой жизнью – невероятно сложной по современным меркам, но при этом насыщенной и полной живого общения.

Боткинские таланты

Виктор рос без отца, погибшего на фронте в 1942 году, в скромном бараке у Боткинской больницы, где его мать, Мария Афанасьевна, более сорока лет работала санитаркой. Район Боткинской в те годы был настоящей “кузницей” талантов – спортсменов, артистов, ученых. Это был отдельный мирок послевоенного детства со своим стадионом, клубом, кинотеатром. Среди множества друзей, которых Виктор Григорьевич часто вспоминал в интервью, особо выделялся Виктор Якушев. Кузькин всегда отзывался о нем с огромным уважением. Якушев, один из самых скромных хоккейных гениев России, преданный своему “Локомотиву”, был незаменимым игроком сборной СССР, способным усилить любое, даже самое звездное звено. Виктор Кузькин во многом равнялся на своего тезку, который был на три года старше. Сложно поверить, что обычно тихий и немногословный Якушев в юности был лидером и заводилой, за которым тянулись ребята, хотя и тогда он не отличался красноречием. Играл ли он в драмкружке – неизвестно, но в духовом оркестре участвовал, кажется, на трубе. Было с кого брать пример, и, что важно, пример был достойный. Ближний круг Вити Кузькина пошел именно по такому пути.

Команда “боткинских” ребят могла обыграть любого соперника. И это неудивительно: из этого района и этого поколения вышло не менее пяти-шести мастеров большого хоккея, а двое – Якушев и Кузькин – стали выдающимися. Эта сплоченная компания легко побеждала детские команды из именитых клубов, привлекая внимание тренеров. Ребята были универсалами, занимались всем – от футбола и волейбола до бокса и коньков. Лучше всего у них получался хоккей с мячом. Предполагаю, Кузькин был особенно хорош в русском хоккее: высокий, стройный, жилистый, пластичный, управлялся с клюшкой как с хлыстом, буквально летал по полю. Удержать такого было крайне сложно. Все эти качества впоследствии пригодились и в “шайбе”, но переход был не мгновенным.

От форварда до защитника

История перехода Кузькина в большой хоккей подробно описана. Этот путь был полон любопытных моментов: он не сразу попал в молодежную команду ЦСКА, были разные варианты. Его первое появление в относительно серьезном матче на стадионе Юных пионеров произошло почти случайно – его пригласили сыграть за “Крылья Советов” (к слову, в детстве Витя болел за “Спартак”). Некоторое время казалось, что все лидеры “боткинских” могут оказаться в “Крыльях”, но попасть в их чемпионский состав 1957 года было невероятно сложно. Зато молодой тренер “Локомотива” Анатолий Кострюков заметил и поддержал их, и это оказалось верным решением. А Виктора Кузькина после преднамеренно неудачной попытки поступления в военное училище судьба все равно вела в ЦСКА. Хотя мог он оказаться и в “Динамо”, и даже в “Химике”. Это случилось позже, когда великий Анатолий Тарасов, увидев новичка, недовольно проворчал что-то про его “соломенные” или “глиняные” ноги. В то же время мудрый Николай Семенович Эпштейн сразу разглядел потенциал и едва не переманил будущую звезду – Кузькин даже пришел на тренировку к Эпштейну, но она либо была перенесена, либо уже закончилась, и Виктор в итоге остался в ЦСКА.

Под руководством известных тренеров Александра Виноградова и Бориса Афанасьева на Ширяевом поле Кузькин оказался почти случайно – его позвал друг. К тому времени у юного форварда уже был опыт игры в хоккей с мячом, а “канадский” хоккей, по его собственным словам, был для него лишь “дворовым” уровнем. Физические данные и катание были великолепными, но остальному приходилось учиться. Кузькин начинал как центральный нападающий и вспоминал, как их тройку с Аликом Галяминым и Володей Каменевым легко обыгрывал такой же молодой, но уже более опытный динамовец Володя Юрзинов.

После победы молодежной команды ЦСКА в чемпионате страны Кузькин попал в основную команду к Тарасову. Первый год среди великих он провел, по его признанию, в напряжении и молчании. Пробиться в состав среди звездных армейских нападающих было почти нереально. Да и в защите играли такие мастера, как Николай Сологубов и Иван Трегубов. Смена поколений в ЦСКА, костяке сборной, только начиналась в конце 50-х. Нужно было ждать или что-то менять. И “что-то” придумал, конечно, Анатолий Тарасов. Он не сразу перевел форварда Кузькина в защиту, но делал это с четким видением – создать идеального универсального игрока. Все данные у Виктора для этого были. Гораздо позже Кузькин рассказывал, что переход на новую позицию дался ему легко. Жгучего стремления забивать голы у него никогда не было, а вот талант чисто отобрать шайбу и отдать точный пас партнеру он чувствовал в себе с ранних лет. Дебют в сборной мог состояться еще в 1960 году, но из-за проблем с визой пришлось ждать еще два года. Зато когда он окреп и дождался своего шанса, награды посыпались одна за другой – исключительно высшей пробы.

Золотая эра и капитанство

Свое первое золото чемпионата мира в составе сборной СССР Виктор Кузькин завоевал в знаменательном 1963 году в Стокгольме. Сам он вспоминал: “Год ходил, не веря, что я чемпион мира”. Тот турнир, равно как и Олимпиада 1964 года в Инсбруке и чемпионат мира 1965 года в Тампере, остались в моей памяти смутно. А вот Любляна-1966 запомнилась отчетливо. Именно там я по-настоящему увидел Виктора Кузькина – как блестящего, разностороннего защитника и как капитана той великой команды.

Драматические моменты

Капитанская повязка перешла к Кузькину не по его инициативе – ее лишился Борис Майоров после удаления в футбольном матче на первенство Москвы и последующего обвинения в “хулиганстве”. Виктор Кузькин достойно нес капитанское звание, но осенью 1966 года сам оказался втянутым в неприятную историю, даже не успев непосредственно участвовать в нашумевшей драке у ресторана недалеко от метро “Аэропорт”. Факт его неучастия выяснился позже – уже после серьезных разбирательств, лишения звания “Заслуженный мастер спорта” и годичной дисквалификации за поступок, “несовместимый с высоким званием советского спортсмена”.

Небольшая группа армейцев, среди которых был и Кузькин, повздорила с таксистом, который отказался везти их вместе с девушками. Когда на помощь таксисту пришли его коллеги, завязалась короткая драка. В результате таксист попал в больницу с серьезной травмой головы. Позднее выяснилось, что удар он получил случайно от одного из своих. Однако упоминание известных спортсменов в центральной газете “Правда”, в статье под названием “Запрещенный прием”, прозвучало как приговор: “Ни меткость ударов по мячу, ни ловкость бросков на ковре и на льду не могут спасти пьяницу и дебошира от кандидатов в подсудимые”. Анатолий Тарасов, не разобравшись в деталях, едва ли не объявил Кузькина преступником и угрожал отправить его в Чебаркуль. Виктор отказался ехать, и три месяца олимпийский чемпион поддерживал форму, выступая на первенстве Москвы. Он уже смирился с возможностью ссылки на Урал, но тем временем выяснилось, что во время инцидента он находился в машине. Потребность в столь опытном защитнике никуда не делась, и по решению Спорткомитета СССР, после долгих обсуждений, реальную дисквалификацию заменили условной. О капитанстве, конечно, речь уже не шла, но на чемпионат мира в Вену его взяли. Там Кузькин, как и вся команда, продемонстрировали великолепную игру, проведя один из самых ярких турниров. Звание “Заслуженный мастер спорта” ему вернули. Так Виктор Кузькин стал дважды заслуженным мастером спорта СССР – уникальное достижение для того времени.

Непобедимая пара защитников

В списке лучших пар защитников сборной СССР 1960-х годов дуэт Виктор Кузькин – Виталий Давыдов, пожалуй, занимает особое место. Хотя многие, возможно, назвали бы пару Александра Рагулина и Эдуарда Иванова – классических, мощных и умных оборонцев, пара Кузькин – Давыдов была совершенно другой. Соперники, встречаясь с ними впервые, могли недооценить их: один казался слишком худым, другой – слишком маленьким. Но игра быстро расставляла все по местам. Эти двое не только двигались быстрее нападающих противника, но и мыслили на льду стремительнее. Оба отличались невероятной пластичностью, каждый по-своему, были техничны и неуловимы. Они предвосхищали действия даже самых искусных форвардов, редко при этом нарушая правила. Это особенно относилось к Кузькину, чьи скоростные маневры у своих ворот могли служить эталоном. В атаке они тоже были эффективны; Кузькин, будучи бывшим нападающим, часто забивал. Но он никогда не позволял себе ничего лишнего – игровая дисциплина всегда оставалась приоритетом. Армеец Кузькин и динамовец Давыдов выступали вместе за сборную почти десять лет, что является поистине уникальным достижением.

После карьеры игрока

Карьера Виктора Кузькина в сборной завершилась раньше клубной. За ЦСКА он продолжал играть весьма успешно, в том числе и в матчах против канадских профессионалов. Признавая мастерство соперников, Виктор Григорьевич, тем не менее, отмечал, что в катании канадцы заметно уступали нашим игрокам. Он был уверен, что если бы сборной в Суперсерии 1972 года руководили Чернышев и Тарасов, победа была бы за СССР. Это, конечно, не умаляло заслуг Всеволода Боброва, хотя Кузькин позже высказывал ему претензии по поводу невызова в ту команду Виталия Давыдова и Анатолия Фирсова.

На тренерском мостике и в жизни

Переход к тренерской деятельности был естественным. Сразу после завершения карьеры игрока он стал помощником Константина Локтева, а затем – Виктора Тихонова. Виктор Григорьевич не стремился быть главным тренером и проработал с Тихоновым почти двадцать лет, что само по себе является выдающимся фактом. (Правда, второй период их совместной работы в ЦСКА в 1990-е был совсем другим – “Это годы, вычеркнутые из жизни. Мы не играли, не работали, а мучились”, – вспоминал Кузькин в одном из интервью). Он успешно консультировал японскую команду “Джю Джо Сэйси”, дважды приводил ее к бронзовым медалям. На рубеже веков активно занялся организацией ветеранского хоккейного движения. Он не жаловался на жизнь или здоровье, жил полной жизнью, как и подобает счастливому человеку, а не просто прославленному хоккеисту. Бремя известности он нес с поразительной легкостью. Виктор Григорьевич не обиделся даже на то, что Анатолий Тарасов уделил ему лишь несколько строк в своей книге “Настоящие мужчины хоккея” (видимо, не простив его сотрудничества с Тихоновым). Ему было достаточно того, что мэтр тепло отозвался о его многолетнем партнере.

Досье: Виктор Григорьевич Кузькин