И бомбардир, и арбитр, и аппаратчик. Валентину Козину – 85 лет

Немногие могут похвастаться таким разнообразием ролей в хоккее, как Валентин Иванович Козин. И речь не только о его игровой карьере. Он начал и завершил свой долгий (по тем меркам очень долгий) и успешный путь как правый крайний нападающий, став одним из ведущих снайперов отечественного хоккея.

Но его заметная роль в хоккее не ограничилась только игрой. Около десяти лет он успешно работал хоккейным арбитром, семь раз входя в десятку лучших судей сезона, что само по себе говорит о многом. Не менее значимой была и его деятельность в хоккейной администрации. Он занимал ответственные и важные посты в Федерациях хоккея СССР и России, включая должность генерального секретаря ФХР. На рубеже веков он также активно работал с молодежной сборной России как начальник команды.

Уже отойдя от суеты руководящих должностей, Козин инспектировал матчи в КХЛ. А на нынешнем жизненном этапе он приобщился к литературному труду, выпустив в соавторстве с известным журналистом Леонидом Рейзером внушительный том под названием «Хоккей. Уроки русского». Отзывы об этом почти 500-страничном труде часто содержат эпитет «фундаментальный», и, судя по отрывкам (до полного ознакомления у меня еще не дошли руки), это действительно так. Не у каждого человека, даже имеющего большой опыт и готового им поделиться, в солидном возрасте хватает сил и энергии воплотить задуманное, поэтому в данном случае соавторы заслуживают большого почета и уважения.

Эта книга — не мемуары, хотя личные впечатления Валентина Козина, безусловно, присутствуют. Ведь он непосредственно соприкасался со многими творцами «русского чуда», как можно назвать историю отечественного хоккея, и был причастен ко многим важным событиям. «Уроки» – это ощутимый вклад в осмысление феномена отечественного хоккея через освещение «различных аспектов тренерской деятельности», представленных в «портретной галерее отцов-основателей и их последователей». Наверняка там нет «жареных» тем и фактов – это совсем не в духе Козина, которого подобные стороны хоккейной жизни интересуют меньше всего. Да и характер его административной деятельности не предполагал дешевого стремления к популярности.

Насколько я могу судить по нескольким встречам и краткому общению с Валентином Ивановичем, которые происходили во время чемпионатов мира до «квебекской» эпохи, его стиль во многом определяла аппаратная закалка. Всегда элегантный, подтянутый, одетый с иголочки, к моим вопросам он относился, как мне показалось, с легкой долей иронии. Вступая в диалог, он избегал резких оценок, оценивал ситуацию не сиюминутно, а в развитии, и, казалось, всегда знал о происходившем гораздо больше, чем говорил. Это свойство любого опытного функционера, который не размахивает руками и не спешит делиться секретами.

Козина можно понять – он успел поработать еще в Управлении хоккея Спорткомитета СССР, был ответственным секретарем, а с конца 80-х – заместителем председателя Федерации хоккея последних советских времен (один год даже возглавлял так называемый коммерческий комитет федерации). Пост генерального секретаря Федерации хоккея России он занимал в начале нулевых, когда стабильностью еще не пахло, но прорыв уже был близок. К этому прорыву на самых разных участках и уровнях стремились и работали многие люди, для которых судьба народной игры не была пустым звуком.

Не вдаваясь в подробности – шишек Козин-функционер получал немало. Это были времена бурных дискуссий и скромных успехов, кредит доверия к российским хоккейным структурам периодически исчерпывался и восстанавливался с трудом. Пройти между «каплями дождя» на столь турбулентной должности было невозможно, и тут Валентину Ивановичу Козину, независимо от того, споришь с ним или соглашаешься, можно было только посочувствовать. Опыт, конечно, великое дело, в том числе аппаратный, но перелом был слишком жестким, а задачи – слишком масштабными и новыми, чтобы легко найти проторенную дорогу. Возможно, у Валентина Ивановича созревает мемуар о самых кризисных временах отечественного хоккея, но, полагаю, воспоминания такого рода душу не греют.

Судейская часть карьеры Козина получилась вполне качественной. У него была склонность к этой деятельности, хотя сам он такие таланты в себе не подозревал. Отсудил как-то в юные годы по необходимости одну игру, заслужил похвалу – но на предложение серьезно заняться судейством чуть ли не с возмущением ответил, что еще не стал настоящим хоккеистом. Гораздо позже, уже попробовав «хлеб» человека со свистком, он не раз будет повторять, что судейство должно быть уделом игроков, которые уже многое повидали в хоккее. Иначе они не смогут понимать дух игры, а знания только буквы правил недостаточно.

К судейству Козина привлек Андрей Васильевич Старовойтов – личность в нашем, и в какой-то степени мировом хоккее легендарная. «Человек с очень приметливым взглядом, досконально знающий хоккейное дело», «мудрый и взвешенный – это качество отличало его от других». Начинал Козин с первенства Москвы, прошел школу первой лиги и, не сразу, но и не слишком долго задерживаясь, начал судить высший дивизион. Старовойтова новичок не разочаровал – Валентин Козин не пробился в самый первый судейский элитный ряд, но пользовался немалым авторитетом, ошибался не чаще других, старался не противопоставлять дух и букву правил, справлялся с ситуациями, требующими особого внимания, и отсудил на хорошем уровне восемь лет – не так уж много, но и немало. Не получи он этот опыт – вряд ли в целом удачно сложилась бы его функционерская карьера.

Но точкой отсчета все-таки была карьера игровая, истоки которой следует искать в военном и послевоенном детстве. Мать была парикмахером, отец работал в нефтегазовом НИИ, на фронт ушел в 31 год рядовым пехотинцем, а закончил ратный путь в Вене старшиной. Валя Козин «социализировался» в пресненских переулках и дворах, которые во многом и определили уникальность и самобытность не только этого хоккейного поколения. Раннее хоккейное образование в комфортных условиях – это прекрасно, но унифицировано, а двор не мог «выпускать» одинаковых хоккеистов. Тут каждая мелочь играла роль и развивала индивидуальность. Вот почему так непохожи друг на друга были звезды давних лет. Это не «стон» по безвозвратно ушедшему, это констатация.

Большой тренер Анатолий Михайлович Кострюков, в руки которого Валя Козин попал уже после хоккейной секции «Метростроя» по рекомендации тренера Нила Гугнина, в интервью Николаю Вуколову вспомнил, что у Козина в «Локомотиве» было прозвище «Мотыль». Как считал Кострюков – потому, что катание было «порхающим» (я было подумал, что прозвище от глагола «мотыляться», но поверим маститому наставнику). Катание – из дворовых детских баталий, этому не научишь и не переучишь. В «Локомотиве» конца 50-х пробиться в состав было трудно, и новичку пришлось посидеть в запасе – правда, не очень долго, работал он здорово. Играл поначалу в звене с Александром Гришиным и Юрием Чумичкиным, но потенциал в нем чувствовался мощный. Сезон 1960-1961 «железнодорожники» провели сильно – на предварительном этапе в группе «Б» опередили ЦСКА на четыре очка, на финальном этапе чуть сдали, но все равно зацепились за третье место, уступив одно очко горьковскому «Торпедо». По иронии судьбы эти медали и для горьковчан, и для московского «Локомотива» стали единственными в истории.

В «Локомотиве» блистало первое звено Николай Снетков – Виктор Якушев – Виктор Цыплаков, доигравшееся до того, что целиком вошло в сборную СССР и участвовало в чемпионате мира-1961 – увы, только бронзовом. Якушев был обыкновенный гений, Цыплаков – «забивала от Бога», Снетков умел все, но в 27 лет предпочел карьеру разведчика, и с осени 1962-го его место занял Валентин Козин. Партнеры были на три года старше и намного опытнее, но не держали молодого в «черном теле», всячески поощряя его умение опережать всех в решающие моменты – Козин не только быстро бегал, но и быстро соображал. И Валя, оказавшись в таком окружении, принялся терзать защиту и вратарей соперника, забивая не хуже Цыплакова (Виктора Якушева собственные голы не волновали – он «кормил» партнеров передачами и отрабатывал в обороне не хуже защитников). Есть мнение, что звено заиграло даже лучше, чем со Снетковым, но вот беда – к этому моменту состав сборной уже был как влитой.

Якушев был «палочкой-выручалочкой» в команде Чернышева и Тарасова, для него место находилось всегда. А с Козиным всей тройкой в сборной они сыграли всего дважды – в январе 1964 в предолимпийских «товарняках» с Канадой и США. Американцам Козин отправил в ворота три шайбы, Якушев – две, но на олимпийском Инсбруке партнерами у центрального нападающего были уже армейцы Леонид Волков и Анатолий Фирсов.

Возможно, Анатолий Владимирович Тарасов не простил Козину отказа переходить в ЦСКА, хотя мэтр конкретно намекал на преференции, пробуя «строптивца» в сборной в звене с армейцами Дроздовым и Фирсовым еще на исходе 1962-го. А «управы» у всесильного Тарасова не было – Козин учился в институте инженеров транспорта, причем очно (!), там была военная кафедра, все было очень серьезно, включая и военную специализацию специалиста по восстановлению путей. Тарасов от него отстал, одновременно закрыв дверь в главную команду страны. Во второй сборной Валентин Козин был завсегдатаем, выиграл в ее составе две Зимние универсиады, поездил по миру, но к середине 60-х стало окончательно ясно, что про первую команду можно забыть.

«Локомотив» больше в призеры не пробивался, но бой давал любому сопернику, а Валентин Козин к концу 60-х забросил за клуб в чемпионатах страны более 160 шайб – результат, без сомнения, впечатляющий, второй в истории замечательного клуба (первый – у Виктора Цыплакова). Согласно другим данным, на счету Козина в «Локомотиве» числится 206 заброшенных шайб – но это, очевидно, с учетом голов, забитых в сезоне 1968-1969 в турнире за 7-24 места. «Локомотиву» тогда всего одного очка не хватило, чтобы замкнуть финальную шестерку. Валентин Козин забивал много, играл здорово, но… ушел в подольское «Торпедо», а родному клубу оставалось быть «на виду» недолго. И Козин как-то смирился с тем, что пора с хоккеем заканчивать, что он и сделал бы после двух сезонов в Подольске – если бы не неожиданное предложение от Николая Семеновича Эпштейна.

Это было одно из знаковых событий межсезонья 1971 года – недавно ставший во второй раз бронзовым призером «Химик» приглашает списанного нападающего. Эпштейн даже пошутил, что «вынимает Козина из-под нафталина». Мудрый Семеныч знал, что делал – он понимал, что весь свой потенциал едва переваливший на четвертый десяток Козин отнюдь не исчерпал. Козин назвал свой приход в «Химик» «второй молодостью», что подтверждает и снайперский счет четырех сезонов – 15, 17, 19, 21. То есть, чем больше было лет капитану «Химика», тем больше он забивал. Факт, безусловно, неординарный – у ветерана Козина отлично получалось играть с Виктором Ликсюткиным и Александром Голиковым, и с обоими Голиковыми. Кстати, в сезоне 1974-1975, который «Химик» завершил четвертым, 34-летний Козин разделил с 22-летним Александром Голиковым звание лучшего снайпера «Химика» – по 21 шайбе. После была «командировка» в Австрию и возвращение в Воскресенск, плавно перешедшее в судейскую карьеру. Игровая карьера продлилась без малого 18 сезонов, под занавес которой Козин закончил еще и институт физкультуры, получив второе высшее образование.

Валентин Козин во всех своих ипостасях – фигура заметная, но в то же время остающаяся несколько в тени. Это, видимо, идет от натуры, от нежелания лишний раз «светиться» и каким-то образом выпячивать себя.

Да все за него сказала карьера. Вернее, карьеры – их у Козина многим на зависть.